В повседневной риторике, особенно среди представителей технических и «цифровых» профессий, термин «усложнение» часто воспринимается как нечто негативное — как препятствие на пути прогресса, якобы идущего в направлении упрощения. Это представление подпитывается внешними признаками: дети с лёгкостью обращаются с компьютерами, смартфонами и даже нейросетями. Однако сторонникам этих идей, как правило, не очевидно, что все эти навыки — результат радикального усложнения среды, которое сделало возможным быстрое освоение сложных систем.
Эта мысль была сформулирована ещё в конце 1980-х как «закон иерархических компенсаций» (Е. Седов): развитие проявляется как усложнение живых целостностей, происходящее за счёт стабилизации уже отработанных уровней организации. При этом переход к новым формам жизни упрощается, что делает развитие не только возможным, но и устойчивым. Под усложнением здесь понимается рост разнообразия компонентов и связей в системе, который позволяет ей адаптироваться к изменяющимся условиям среды, увеличивая количество возможных вариантов поведения.
Пример действия этого закона — история медицины. В Древнем Египте (около 1500 г. до н.э.) человек воспринимался как единое целое, в котором взаимодействовали тело, дух, магические энергии, а лечение опиралось на астрологию, мифологию и заклинания. Позднее в античной Греции (около 500 г. до н.э.) человек рассматривался как часть природы, здоровье — как результат баланса стихий, жидкостей тела (гуморов) и внешних условий. Эта традиция сохранилась и в средневековой медицине, тесно связанной с религиозными и мистическими представлениями.
Разделение органов и функций началось в эллинистической Александрии (III в. до н.э.), но лишь в XVI веке (Андреас Везалий) получило научное обоснование. В XVIII веке (М. Биша) медицина усложнилась до гистологического уровня (различение тканей). В XIX веке (Р. Вирхов) произошёл ещё один скачок: медицина обратилась к клеточной структуре организма. Каждое новое усложнение сопровождалось резким расширением возможностей медицины, и каждый такой скачок происходил всё быстрее.
На этом фоне книга «Фенотипическая дерматология» Сергея Гольцова выглядит как знак нового качественного скачка в развитии медицины — более значительного, чем все предыдущие.
Как и в случае с другими научными прорывами, возникли предпосылки:
Современная цитология (особенно иммунологическая) достигла высокой степени различения;
Потенциал симптоматической дерматологии практически исчерпан;
Накоплен масштабный опыт биопсий, к которому сам С. Гольцов внёс значительный вклад;
Появились технологии для живого исследования и удержания клеток кожи — Гольцов немедленно использовал их, что позволило ему получить впечатляющие терапевтические результаты и создать новые препараты;
Возникла потребность в методическом упорядочивании фенотипического разнообразия клеток кожи — как по функциям, так и по смысловым взаимосвязям, что открыло перед научной интуицией новые горизонты;
Укрепился запрос на междисциплинарный научный подход, и Гольцов отозвался на него, используя концептуальное мышление как инструмент систематизации.
В результате этого синтеза — биопсийной практики и понятийного анализа — были сформулированы концептуальные схемы, отражающие наблюдаемое разнообразие фенотипов клеток кожи. Эти схемы не только позволяют логически выводить возможные, пусть даже ещё не обнаруженные фенотипы, но и обладают мощным прогностическим потенциалом. Они ставят перед наукой задачу поиска новых состояний кожи, пока неизвестных, но теоретически возможных и, вероятно, жизненно важных.
Таким образом, «фенотипическая дерматология» — это не просто новое направление, а проявление глубинного процесса, имя которому — Развитие. Оно несёт за собой следующие следствия:
Дерматология радикально изменит свою неизменную основу (инвариант);
Врачи вступят в новые отношения со своей предметной областью, требующие переосмысления и расширения профессиональной деятельности;
Появятся принципиально новые технологии, значительно более сложные, но и более эффективные;
Будут преодолены те противоречия, которые сделали традиционную дерматологию уязвимой в усложнившихся условиях современной жизни.
Однако для того, чтобы эта «благодать усложнения» действительно состоялась, потребуется огромный труд: необходимо овладеть открывшимся многообразием фенотипических состояний кожи и создать технологии, доступные практикующим дерматологам. Вероятно, следующим этапом станет появление «Фенотипической дерматологии 2.0».
Проф. Андрей Теслинов
